В начале марта в Ведомство по патентам и товарным знакам США было подано заявление о регистрации торгового наименования «Телепатия». Компания Neuralink, основанная Илоном Маском, планирует в ближайшем будущем использовать эту новую марку для коммерческого распространения приборов, позволяющих дистанционно передавать сигналы от человека к электронным устройствам. Вживление в человеческое тело чипов, считывающих электрическую активность мозга, уже реальность: в прошлом году Neuralink познакомила публику с парализованным пациентом, получившим возможность управлять курсором с помощью мысли. Сегодня речь идет о большем – о передаче информации от одного человека к другому. «Если они того захотят», – осмотрительно подчеркнул Маск в одном из интервью. Кроме того, компания подала заявки на регистрацию торговых наименований «Телекинез» и «Ложная слепота» (Blindsight): в планах Neuralink создание и продажа аппаратов, позволяющих управлять материальными объектами при помощи мысли и восстанавливать зрение, утраченное из-за повреждения нервов.
Сам термин «ложная слепота» означает редкий синдром, при котором человек видит отдельные предметы, но не может составить из них целостную картину. В метафорическом смысле применительно к фигуре самого Маска от ложной слепоты страдают очень многие. Одни видят в нем гениального бизнесмена, другие – талантливого инженера, третьи – убежденного консерватора, рискнувшего встать на сторону правых сил. Маск при этом ускользает, теряется в череде сменяющих друг друга ярких картинок, которые сам же и генерирует. От одного только перечисления проектов Маска может закружиться голова. Но еще большую слепоту проявляют те, кто считает Маска уникумом, эксцентричным одиночкой, исторической случайностью. Маск – не случайность, он возвращает в информационное поле США исчезнувшую практически на сто лет фигуру американского первопроходца, осваивающего дикие и опасные рубежи цивилизации. Пионер, продирающийся на запад, создающий Эльдорадо своими руками – воплощение американского национального мифа. Именно вокруг этого человеческого типа и строились политические институты и традиции Соединенных Штатов – так сформулировал свою знаменитую «теорию фронтира» в конце XIX века историк Фредерик Джексон Тернер. Но такой герой оказался неудобной фигурой в новой реальности всемогущего государства ХХ столетия. На смену Теодору Рузвельту в политику пришел Франклин Делано Рузвельт, предпочитавший американской вольнице лесов и прерий бюрократический порядок в кабинетах федеральных агентств.
Маск олицетворяет внезапное возвращение Дикого Запада, которое стало возможным в новую технологическую эпоху. Навязчивая идея заселения других планет служит наиболее наглядным проявлением духа фронтира в современном мире. Неслучайно космическая программа Маска вызывает столько интереса. Но визионер из SpaceX отдает себе отчет, что по-настоящему бесконечный фронтир простирается внутри нас. Я не сомневаюсь, что помощь страдающим от паралича действительно входит в планы Маска. Но я также уверен, что горизонт его мышления протянут гораздо дальше и глубже, ибо Маск осознает амбивалентный характер самого прогресса. В этом ему помогает не столько философия, сколько художественная литература, к которой он относится предельно серьезно. «Ложная слепота» – это еще и название научно-фантастического романа Питера Уоттса 2006 года, посвященного первому, и не слишком мирному, контакту землян с представителями инопланетной цивилизации.
Как справедливо отмечал современный историк и философ Юваль Харари, в случае с искусственным интеллектом (ИИ) мы имеем дело с настоящим вторжением пришельцев, значительно превосходящих людей в интеллектуальных способностях. С той лишь пугающей оговоркой, что эти пришельцы уже находятся с нами на одной планете и нами же порождены. Иными словами, все «звездные войны» – только проекция на черную бездну космоса проблем, связанных с технологическими скачками на Земле. И Маск, конечно, самым непосредственным образом вовлечен в процесс освоения этого нового жизненного пространства, в котором перспектива возникновения сильного ИИ обретает все большую осязаемость. Но при этом Маск в течение многих лет подчеркивает сопряженные с этим опасности, за что нередко становится объектом насмешек своих более оптимистично настроенных коллег.
Проекты Маска, нацеленные на «улучшение» человека, суть попытки дать homo sapiens шанс в будущем столкновении с предполагаемым неорганическим противником. Маск пытается «оседлать тигра» – возглавить революцию, которую, по его мнению, нельзя остановить. Так американский пионер, осознававший всю опасность открывающегося перед ним огромного неизведанного континента, все же решался идти дальше просто потому, что выбора у него не было. Именно там, впереди, за горизонтом лежала свобода: и от нужды, и от репрессивных порядков.
Для Маска очевидно, что в условиях этого нового Дикого Запада нельзя надеяться исключительно на нормативные предписания в духе европейских директив, которые будут требовать от инженеров и программистов «воспитывать» нейросети определенным образом. Иллюзия контроля может оказать человечеству медвежью услугу. Дело не столько в опасности «восстания машин» в буквальном смысле, сколько в угрозе утраты связи с реальностью, когда инструмент окажется разумнее своего хозяина. Маск видит только одно решение: ускоренный темп «улучшения» человека, которое позволит сохранить за ним субъектность в рамках новой технологической реальности. Покоритель фронтира не мог надеяться во взаимоотношениях с аборигенами только на убедительность евангельской проповеди, ему требовалось подкреплять свой статус заряженным ружьем.
В этом стремительно поглощающем нас будущем привычная сфера политики растворяется в вопросах совершенно иного характера. Надстройка современной либеральной демократии попросту не соответствует новому базису, характеру складывающихся экономических отношений. Для выходцев из Кремниевой долины и ее обитателей государство – это нелепый пережиток уходящей технологической эпохи. Люди, уже вживляющие чипы в мозг и отправляющие клиентов своих компаний в космос, вынуждены жить в рамках порядков, установленных мужчинами, которые еще носили чулки и парики. Примерно так же, должно быть, воспринимали элиты английских колоний полуфеодальные привычки заокеанской метрополии. В XVIII веке их конфликт вылился в Войну за независимость. Сегодня апологеты прогресса во главе с Маском ведут ту же самую войну, но уже против армии чиновников вашингтонского «болота».
Казалось бы, этому суждению противоречит работа Маска в аппарате администрации Дональда Трампа. Но самого богатого человека на планете интересует не идеология и не конституционные процедуры – его интересует эффективность. Woke-культура, ограничение свободы слова, положительная дискриминация оказываются объектами его критики именно потому, что они нецелесообразны. Лучшее, что можно сделать с реликтом государства, – привести его машинерию в соответствие с логикой функционирования бизнеса. Именно этим и занимается Маск в рамках DOGE.
Все это касается не одного только Маска – это социальная философия, широко распространенная в среде инновационных предпринимателей, венчурных инвесторов, программистов и инженеров. Это своего рода социал-дарвинизм наоборот, в котором наиболее способные не господствуют над сирыми и убогими, но создают для них новый прекрасный мир. Творческий поиск, подкрепленный личным финансовым успехом, неизбежно приводит к общему повышению уровня жизни – не надо только мешать этому процессу. А мешают ему избыточное регулирование науки и производства, социальные программы, трудовое законодательство и все прочие формы государственного вмешательства. Из этого восторга перед прогрессом и капитализмом вырастают два подхода к политике. Одни новаторы от бизнеса ищут для себя и других убежище от Левиафана: вестфальская система территориального господства все еще неспособна контролировать до конца ни космос, ни океан, ни интернет. А значит, именно там пролегает сегодня линия фронтира. Другим политическим ответом на неэффективность либеральной демократии становится та или иная форма «неореакционных взглядов». Если мы не можем избавиться от государства, его нужно превратить в одну большую корпорацию. Монарх там будет играть роль генерального директора, а аристократия – выполнять функции держателей крупных пакетов акций.
Маск же, кажется, мыслит сложнее и пытается диалектически снять противоречия, встающие перед человечеством в новую технологическую эпоху. Грядущую цифровую диктатуру нейросетей, по его мнению, сможет преодолеть только тот, кто развивается в их темпе, кто не побоится пожертвовать неприкосновенностью «образа и подобия» ради того, чтобы человек оставался мерой вещей. А либеральная демократия может быть преодолена изнутри посредством превращения ее в демократию нелиберальную. Отсюда и странный, предельно конфликтный союз Маска с национал-популистами из движения MAGA, считающими «народный мандат» Трампа достаточным основанием для демонтажа системы сдержек и противовесов в структуре государственной власти.
Но, даже признавая проницательность Маска и допуская искренность его попытки обеспечить людям фору в беге наперегонки с ИИ, следует помнить вот о чем: человеческий тип первопроходца никогда не создает культуру, сам образ его жизни предполагает разрыв со всякой укорененностью в действительности. Как отмечал американский консерватор Джон Кроу Рэнсом сто лет тому назад, первопроходец – это человек «затянувшейся юности», неспособный перейти от борьбы за выживание к нормальной человеческой жизни. Как показывает практика Нового и Новейшего времени, в бескомпромиссной битве с сопротивлением материи высоки шансы оказаться ее рабом. Илон Маск сегодня ищет технологические решения проблем, которые, вероятнее всего, носят (и всегда носили) духовный характер. Мы все хорошо знаем: некоторые лекарства зачастую оказываются опаснее болезней.
0
44.25
