Белый дом реорганизует технологический прогресс в РФ — как выяснил “Ъ”, большинство документов для этого готовы или находятся в стадии доработки. Ответственность за появление новых технологий в условиях растущей изоляции страны от глобальной экономики разделена между Минэкономики как координатором, Минобрнауки как научным и Минпромторгом как практическим исполнителем, на уровне правительства контроль унаследовал сменивший Андрея Белоусова на посту первого вице-премьера Денис Мантуров. Основными проблемами сферы остаются отсутствие длинных денег и четкого распределения между государством и бизнесом рисков, включая возможность нового открытия рынка РФ миру в будущем. В условиях такой неопределенности поиски технологий, которых не хватает промышленности уже сейчас, будут вести в «проектном» режиме.
Минэкономики опубликовало большую часть подзаконных нормативных актов для реализации закона «О технологической политике» — он призван запустить «суверенный» технический прогресс в условиях растущей изоляции РФ от глобальной экономики (см. “Ъ” от 25 сентября 2023 года и 24 мая 2024 года). В пятницу на regulation.gov.ru размещен проект правил заключения соглашений о развитии сквозных технологий с компаниями. Ранее — проект постановления о планировании технологической политики: он формирует основу для разработки перечней критических и сквозных технологий, а также видов высокотехнологичной продукции на среднесрочную и долгосрочную перспективу (до семи лет и более).
В иных документах ведомство описывает инструментарий технологической политики: определяет роли участников гонки за «технологическим суверенитетом» (теперь власти называют цель «технологическим лидерством»), порядок устранения барьеров и правила мониторинга эффективности госполитики в этой сфере (см. “Ъ” от 8 апреля). В планах министерства дать участникам и «право на риск» при господдержке технологических компаний (см. “Ъ” от 11 апреля). «Новые инструменты позволят спрогнозировать долгосрочную потребность государства в критических и сквозных технологиях, обеспечить долгосрочный спрос на них, а также всю цепочку — от создания до реализации»,— рассчитывают в Минэкономики. Еще один документ — о внесении изменений в деятельность РАН в связи с ее участием в экспертизе в области технологической политики — подготовит Минобрнауки, сообщил “Ъ” источник в правительстве, знакомый с ходом этой работы.
Такой обширный пакет документов понадобился для запуска в стране «суверенного» инновационного процесса.
В мае 2023 года правительство утвердило Концепцию технологического развития (см. “Ъ” от 26 мая 2023 года), а в декабре 2024 года президент подписал закон о технологической политике, подчинив ее разработке технологий, которые нужны уже сегодня, и созданию инфраструктуры для освоения перспективных направлений. Документ предполагает организацию «прогресса сверху» — от этапа исследований и разработок до выхода в серийное производство. Отчасти это результат не очень успешного «импортозамещения снизу» — с первых «крымских» санкций 2014 года Белый дом пытался договориться с компаниями о том, какие их инициативы поддержать, но даже при участии правительственной комиссии по импортозамещению согласовать инжиниринг проектов российских компаний с использованием «замещенных» узлов и технологий получалось крайне редко и дорого. Новая конструкция разрабатывалась еще под руководством бывшего первого вице-премьера Андрея Белоусова, после его ухода на пост министра обороны в мае 2024 года кураторство перешло к промышленному первому вице-премьеру Денису Мантурову.
Ведомство Максима Решетникова при этом стало ответственным за координацию технологической политики, а помогать ему в этом будет Центр сопровождения технологической политики –– его создадут на базе Федерального института промышленной собственности. «Исторически именно Минэкономики координирует тему инноваций, принимая во внимания ее межведомственный и межотраслевой характер»,— говорит директор центра «Российская кластерная обсерватория» ИСИЭЗ НИУ ВШЭ Евгений Куценко, комментируя предполагаемую роль ведомства.
Минобрнауки же в общей схеме занимается формированием научно-технологической повестки, участвует в создании и модернизации научной и инновационной инфраструктуры и обеспечивает подготовку научных и инженерных кадров. Ведомство также финансирует исследования и разработки на ранних этапах технологического цикла (от базовых научных концепций до создания первичных прототипов) и координирует программы трансфера технологий и взаимодействие научных организаций с промпредприятиями, включая создание инжиниринговых центров и технопарков. В последние годы “Ъ” много писал о том, как ведомство добивалось «привязки» исследований к практическим задачам и повышения коммерциализации научных работ, которые оплачивает бюджет. Для этого, в частности, Минобрнауки добилось права определять порядок управления государственными правами на результаты интеллектуальной деятельности для коммерциализации патентов (см. “Ъ” от 24 марта) и усилило экспертизу РАН в области проектов научных тем и планов. Вся научная активность «заводится» в отраслевую ГИС, превращая ее в инструмент сквозного электронного управления и бюджетирования проектов «технологического суверенитета» (см. “Ъ” от 14 ноября 2024 года).
В практической же, промышленной реализации технологической политики ключевая роль отведена Минпромторгу.
Ведомство еще в 2020 году проанализировало структуру импорта. Тогда в том числе на базе отраслевых классификаторов ОКПД и ОКВЭД были выявлены наименее обеспеченные технологические позиции. Так появился перечень «критических» направлений технологического суверенитета.
По словам знакомого с обсуждением собеседника “Ъ”, тогда и появилась логика нынешних проектов техлидерства. Среди них — производство оборудования и средств производства, электроники, химических материалов, которые составляют «технологическое ядро» для сборки всех прикладных решений в отраслях с высокой добавленной стоимостью — от энергетики и транспорта до приборостроения и машиностроения. Сейчас Минпромторг курирует четыре нацпроекта техлидерства (НПТЛ): «Средства производства и автоматизации», «Промышленное обеспечение транспортной мобильности», «Новые материалы и химия», «Беспилотные авиационные системы». В этом году к ним добавится нацпроект «Биоэкономика». У отраслевых ведомств свои НПТЛ: у Минэнерго — «Новые атомные и энергетические технологии», у Минсельхоза — «Технологическое обеспечение продбезопасности», у Минздрава — «Новые технологии сбережения здоровья».
Инфраструктура поддержки импортозамещения Минпромторгом выстроена: это механизм СПИК 2.0, программы Фонда развития промышленности, субсидии на стимулирование инноваций по постановлению №1649 от 12 декабря 2019 года, поддержка кластеров и индустриальных парков. Система мер поддержки выстраивается вокруг постановления №719 от 17 июля 2015 года — оно определяет критерии локализации и служит основанием для допуска компаний к бюджетным деньгам, выступая фильтром для отбора проектов по технологической зрелости и по глубине производственной локализации. Министерство фокусируется на участках цепочки создания продукта с высоким уровнем готовности технологии (TRL 5). Это значит, что разработка прошла лабораторные испытания и испытания в условиях имитации реальной эксплуатации и теперь ее можно тестировать в реальной среде. «Это позволяет сконцентрироваться на прикладных задачах, в том числе реверс-инжиниринге и адаптации зарубежных решений под нужды системных заказчиков, и оставить зону фундаментальной науки и посевных проектов в ведении академического и инновационного блоков»,— объясняет собеседник “Ъ”.
Одной из ключевых проблем в реализации инновационных проектов остается отсутствие устойчивых инструментов длинного финансирования.
Несмотря на расширение спектра мер поддержки и появление новых институтов развития, инфраструктура госфинансирования остается фрагментированной и подверженной частым изменениям. Поддержка ограничена рамками бюджетного цикла, что сдерживает запуск проектов с длинным горизонтом планирования, хотя и защищает бюджет от трат на бесконечные научные поиски. В прикладных НИОКР и так доминирует государство, а значительная часть научных проектов не приводит к рыночным решениям. Тем не менее технологическая политика впервые получила приоритет и расходы на нее защищены от секвестирования. Новый риск, однако, возник из-за передачи решений о выдаче субсидий от правительства ведомствам: такая форма поддержки воспринимается рынком как снижение уровня гарантий.
К эффективности господдержки есть вопросы и у экспертов: по данным опубликованного ИСИЭЗ НИУ ВШЭ на минувшей неделе мониторинга господдержки инноваций, ею воспользовались лишь 9,3% опрошенных предприятий. Помощь при этом сконцентрирована среди крупных компаний (охвачены 65% таких предприятий против 40% среди МСП), хотя именно малые компании чаще достигают ожидаемых эффектов. В Счетной палате также указывали, что льготы в основном получают «крепкие» предприятия, которые в них часто не нуждаются (см. “Ъ” от 27 марта). Также, по данным госаудиторов, господдержка инновационной инфраструктуры направлена на поздние уровни готовности технологий, производители которых долгое время функционируют на рынке. Кроме того, господдержка вызывает пристальный интерес и у правоохранителей и сопряжена с уголовными рисками. Первый замглавы Генпрокуратуры Анатолий Разинкин 1 апреля этого года сообщил сенаторам о многочисленных нарушениях уже при планировании расходов и целевом финансировании техносуверенитета.
Это, отметим, продолжит тормозить практическую реализацию проектов инновационной политики для всех ее игроков, как, впрочем, и высокая неопределенность политической ситуации: при внезапном «открытии» нынешней полузакрытой экономики масштабные инвестиции в «суверенные технологии» и реинжиниринг могут не окупиться и сами оказаться причиной претензий правообладателей. Это понимают как предприниматели, так и чиновники. Вероятно, здесь кроется одна из причин крайне сложного обсуждения условий возвращения зарубежных компаний на российский рынок: на минувшей неделе Минфин, как и полтора года назад, сообщил, что вопрос капитального режима для «новых» (после 2022 года) инвестиций в РФ «концептуально решен», однако, по данным собеседников “Ъ”, вопросы допуска иностранцев на рынок РФ и ограничения технологической политики сильно переплетены и выбор между новыми иностранными и проектами «технолидерства» неочевиден.
0
75.00
