5 марта президенты России и Турции Владимир Путин и Реджеп Тайип Эрдоган в Москве провели переговоры о ситуации в Идлибской зоне и подписали протокол не только о прекращении огня, но даже и о совместном патрулировании на одном из самых горячих участков. Специальный корреспондент “Ъ” Андрей Колесников считает, что от этой встречи невозможно было ждать большего и, более того, именно дописанный документ является гораздо большим. А главное, войны между Россией и Турцией пока не будет.
Примерно через пять минут после того, как журналисты оказались в пресс-центре Первого корпуса Кремля, было полное ощущение, что мы на Гранд-базаре Стамбула. Вроде ничего особенного и всем уже хватает места (только три дополнительные кушетки из соседних комнат и принесли). Но присутствие вблизи от вас турецких журналистов означает, что вам обязательно три раза на ровном месте наступят на пятки; если вы стоите и никому не мешаете, четыре раза все равно подтолкнут в спину, потому что мимо вас спешат сразу двое, ни один из которых не хочет уступать другому, и вы окажетесь на их пути, даже если заберетесь на подоконник; обязательно перед вашим носом, как перед боксерской грушей, будут на первый взгляд беспричинно мелькать чужие руки; турецкий оператор не сматывает кабель, когда заканчивает прямое включение,— он его лихорадочно, истерично сматывает; да и вообще не покидает мрачное ощущение, что кто-то постоянно дышит тебе то ли в лицо, то ли в затылок… То есть во всем происходящем (а надо понимать, что пока не происходит ничего) такая раскаленная атмосфера нервного, ажиотажного ожидания, что ты и сам начинаешь думать, что, похоже, везде опоздал, и начинаешь, как все они, и толкаться, и поддавливать, и покрикивать, и по-настоящему страдать.
Я между тем поговорил с турецкими журналистами, то есть с теми из них, кто уже по всем признакам смирился со своей участью проигравшего в гонке за Пулитцеровской премией и вроде даже безучастно посматривал на черный экран одного из двух больших мониторов, на которых через некоторое время должны были транслировать начало встречи Владимир Путина и Реджепа Тайипа Эрдогана в узком составе.
Коллеги, между прочим, ведь честно рассказывали, что думают. То есть что Россия была большим и даже огромным другом. Но после того, как были убиты больше 30 турецких военных, все сразу изменилось. Все теперь не так. Нет дружбы, дружбы нет и, видимо, не будет. Это главное, что предстоит понять и Владимиру Путину.
— Но ведь ваших военных не должно было быть в том месте, где они оказались,— не так уж уверенно говорил я коллегам: я ведь и сам толком не знал, где они должны были оказаться.— И они же никого не предупредили.
— В том-то и дело, что они предупредили всех,— печально отвечали мне коллеги.
И я понимал, что тут уж не узнать, видно, никогда, кто кого не предупредил и о чем именно. Или, наоборот, предупредил — и опять — о чем? И значит, дружба и в самом деле выглядит на этот момент жизни по крайней мере сильно треснувшей. И не ждет ли теперь Реджеп Тайип Эрдоган покаянного письма от Владимира Путина, как в свое время, когда был сбит российский самолет, Владимир Путин ждал и дождался покаянного письма от Реджепа Тайипа Эрдогана?
Турецкие коллеги рассказали кроме того, что точно знают: сегодня точно договорятся о прекращении огня в зоне Идлиба. Я со своей стороны мог рассказать им о разговоре с одним известным переговорщиком, который пожелал остаться неизвестным и поэтому рассказал, что больше ни о чем, скорее всего, договориться не удастся, потому что проиграет тот, кто сделает шаг назад: либо сирийская армия из занятой в последнее время Идлибской зоны, либо турецкие войска оттуда, где сейчас стоят.
На мой вопрос, как турецкие коллеги в переговорном процессе отвечают на вопрос о том, почему они вошли на территорию Сирии без приглашения Сирии, в то время как российские — по приглашению, мой собеседник пожал плечами и добавил:
— Они говорят, что они тоже по приглашению — освободительной повстанческой армии… Или Свободной сирийской армии… Как-то так… Так и выясняем отношения. Так и будем выяснять.
Встреча в Представительском кабинете началась между тем сразу, как только Реджеп Тайип Эрдоган приехал в Кремль из аэропорта (хотя, по сведениям “Ъ”, были желающие заставить его подождать в укромных помещениях Первого корпуса хотя бы некоторое время: кто знает, что влияет на такие переговоры, особенно когда силы примерно равны и каждая мелочь вроде легкого раздражения, быстро переходящего в среднее, может оказаться вдруг решающей; да только ведь неизвестно, в какую сторону это раздражение сыграет…).
Но нет, Реджеп Тайип Эрдоган не ждал и секунды: Владимир Путин приехал в Кремль раньше.
Тут, в Представительском кабинете, все друг друга слишком хорошо знали. Сергей Лавров, Сергей Шойгу и Юрий Ушаков, для которых здесь не были предусмотрены даже стулья, так как они должны были участвовать в переговорах на уровне расширенного состава, издали махали руками турецким коллегам (по которым вряд ли так уж соскучились), стоявшим напротив.
— В начале нашей встречи,— сообщил Владимир Путин Реджепу Тайипу Эрдогану,— хочу еще раз выразить свои искренние соболезнования по поводу гибели ваших военнослужащих в Сирии. Гибель людей — это всегда большая трагедия.
И он подтвердил каноническую российско-сирийскую версию случившегося:
— К сожалению, как я уже говорил вам в телефонном разговоре, никто, в том числе сирийские военнослужащие, не знали о месте их нахождения… За это время, к сожалению, и сирийские военнослужащие пострадали: у сирийской армии серьезные потери.
Реджеп Тайип Эрдоган слушал, никак не давая понять, что его устраивает слушанное.
— Поэтому,— констатировал президент России,— конечно, нам нужно с вами обязательно проговорить все, всю ситуацию, которая сложилась на сегодняшний день, чтобы ничего подобного а) не повторялось и б) это не разрушало бы российско-турецкие отношения, к которым мы относимся — и, я знаю, вы тоже — очень внимательно и дорожим этим.
Таким образом Владимир Путин хотел, видимо, с самого начала предостеречь коллегу от того, чтобы последствия разговора могли стать разрушительными.
— Как известно, мы должны были в Турции провести эту встречу,— заявил Реджеп Тайип Эрдоган, и это, конечно, прежде всего ему было известно, а также, возможно, Владимиру Путину, а для нас стало новостью.— Но в связи с вашей работой по конституционным поправкам (так ему объяснили, а и в самом деле у президента России в этот день еще была запланирована встреча с лидерами фракций в Госдуме, а завтра — весь в Иванове; а там и праздники… А Реджеп Тайип Эрдоган, значит, решил таким образом объясниться с народом Турции: почему после всего случившегося он полетел в Москву, а не Владимир Путин — в Анкару.— А. К.) мы решили принять ваше приглашение и приехать сюда. Несомненно, наша сегодняшняя встреча в связи с идлибскими переговорами имеет большое значение.
Реджеп Тайип Эрдоган дал понять, что не может недооценивать свою роль в решении мировых проблем:
— Знаю, что весь мир устремил свои взгляды сегодня сюда (если бы я сидел, мне захотелось бы встать.— А. К.), и считаю, что наши сегодняшние шаги, которые будут предприняты, и наши решения, несомненно, облегчат ситуацию! Между нашими странами — мы как раз переживаем то время, тот период, когда наши отношения достигли пика. Это, несомненно, касается и оборонной промышленности, и торговых отношений, и так далее. Они продолжают развиваться!
Все-таки Реджеп Тайип Эрдоган хотел, чтобы турецкие помидоры по-прежнему продавались в России. И это вселяло надежду на то, что переговоры против ожиданий и в самом деле могут стать результативными.
Один на один лидеры двух стран разговаривали около трех часов, и это говорило о том, что по крайней мере нет желания ни в коем случае не договориться.
Переговоры в расширенном составе шли тоже около трех часов. И после этого Владимир Путин и Реджеп Тайип Эрдоган все-таки вышли к журналистам, хотя вначале не планировали этого.
Российский президент почти сразу сообщил, что договорились даже до совместного коммюнике.
— Продолжались атаки радикалов на российскую базу Хмеймим,— сначала все же сказал Владимир Путин, давая, видимо, понять, что не только Турция страдает в Сирии.— 1 марта была предпринята очередная попытка поразить ее из реактивных систем залпового огня… Всего с начала года было 15 попыток… И каждый раз мы в режиме реального времени информировали наших турецких партнеров. Фактически боевикам удалось спровоцировать возобновление боевых действий.
Действительно, нужно ведь было объяснить несостоятельность прежних заявлений о полной и безоговорочной капитуляции боевиков. Игнорировать их сегодняшнюю активность, очевидно, уже не представляется возможным…
— Потери есть, к сожалению, и среди турецких военнослужащих… В этой связи еще раз выразил соболезнования турецкому президенту,— продолжил Владимир Путин.— Я знаю, что он очень переживает в этой связи…
Господин Путин, в свою очередь, опять давал понять: на войне как на войне. Под огнем в этих местах так или иначе находятся все.
— По итогам наших переговоров мы согласовали совместный документ,— заявил наконец президент России,— положения которого огласят министры иностранных дел (правильно, не царское это дело.— А. К.).
Реджеп Тайип Эрдоган предсказуемо вспомнил о договоренностях в Сочи в сентябре прошлого года:
— Там было оговорено, что будут предотвращены любые нападения в регионе, а также что сохраняется статус-кво. Но начиная с марта этого года участились нападения сил режима (господин Эрдоган всуе даже не произносил фамилию главы этого режима.— А. К.), что привело к нападению на мирное население и нарушило идлибский договор.
Реджеп Тайип Эрдоган углублялся в подробности своей версии, в то время как Владимир Путин предпочел не озвучивать хотя бы сейчас свою версию: не для того, в конце концов, вышли к журналистам. С этих версий можно было начинать переговоры, а не заканчивать их. Но господин Эрдоган не мог отказать себе произнести все это еще раз:
— Хочу сказать, что первостепенная ответственность лежит на силах режима! В этом регионе проживают 4 млн человек. И объявлять, что эти 4 млн являются террористами, и подвергать их бомбежкам — это неприемлемо! Основная задача режима — опустошить этот район!.. Поставить Турцию в трудное положение перед потоком новой волны беженцев…
Подразумевалось, конечно, что российское военное командование не может быть непричастно ко всему этому. Но вслух, разумеется, не говорилось.
— В таких условиях Турция не будет стоять сложа руки,— продолжал разъяснять Реджеп Тайип Эрдоган, пользуясь тем, что Владимир Путин уже высказался и даже прокомментировать не сможет, так как вопросы на этой пресс-конференции не предполагались.— Во избежание напряженности в Идлибе мы установили там свои наблюдательные пункты.
Из-за них-то между прочим и появилась особая напряженность.
— Они должны были только контролировать режим прекращения огня, а не контролировать поле,— разъяснял турецкий президент.— Но в результате нападения режима произошли печальные события… Необходимо сформировать новый статус в Идлибе…
Почему-то после этого, несмотря на то что озвучивание договоренностей решено было доверить министрам (турецкий коллега Сергея Лаврова уже несколько минут перед своим микрофоном шевелил губами, репетируя зачтение документа.— А. К.), Реджеп Тайип Эрдоган сам стал делать это. Он сообщил, например, что с ноля часов в ночь с 5 на 6 марта в зоне Идлиба начнет действовать режим прекращения огня. Это решение, впрочем, было самым ожидаемым.
— Также мы обеспечим возвращение беженцев на свое местожительство,— продолжил он.
Он заверил, что Турция ответит «на любые провокации режима», а «мы с моим дорогим другом будем продолжать наши контакты…» (почувствуйте разницу).
Наконец слово было предоставлено Сергею Лаврову. В протоколе важна была преамбула:
— «Подтверждая приверженность суверенитету, независимости и территориальной целостности Сирийской Арабской Республики; отмечая решимость бороться со всеми проявлениями терроризма и уничтожить все террористические группировки, которые признал таковыми Совет Безопасности ООН, и соглашаясь при этом, что угроза гражданским лицам и инфраструктуре не может быть оправдана какими-либо предлогами (наконец-то кивок в сторону Турции.— А. К.); подчеркивая, что конфликт не имеет военного решения… Договорились:
- Прекратить все боевые действия по существующей линии соприкосновения в Идлибской зоне деэскалации с ноля часов одной минуты 6 марта 2020 года.
- Создать коридор безопасности шириной 6 км к северу и 6 км к югу от трассы М-4. Конкретные параметры функционирования коридора безопасности согласовываются по линии министерств обороны РФ и Турции в течение семи дней.
- С 15 марта 2020 года начать совместное российско-турецкое патрулирование по трассе М-4 от населенного пункта Трумбо до населенного пункта Айн-эль-Хабр.
Протокол вступает в силу с момента подписания».
Уже, впрочем, министры обороны России и Турции это подписали.
Затем документ был зачитан турецким министром иностранных дел Мевлютом Чавушоглу (не зря он репетировал: был торжественен и не запинался). На этом все закончилось. Реджеп Тайип Эрдоган еще подошел к Сергею Шойгу и что-то ему некоторое время втолковывал, а скорее, казалось, уговаривал, оставив в одиночестве Владимира Путина.
И все-таки это было больше, чем то, на что все рассчитывали (скорее всего, и они сами).
Кто-то вздохнул с облегчением, что не будет войны между Турцией и Россией.
Интересно, за все эти шесть часов они хоть раз позвонили Башару Асаду?
Ну или хотя бы Владимир Путин, выйдя в другую комнату?
0
75.00
