Как понять, что на Донбасс едет порядочный военкор, а не трепач, наживающийся на боевых действиях? Очень просто. Во время движения, голова у нормального военкора торчит из открытого окна, потому что уже не помещается в салон, а вся остальная машина забита «гуманитаркой» - снаряжением, электроникой, запчастями и «медициной». И, конечно, посылками, собранными любящими руками. Немудреные вещи в этих посылках, по температуре, отличаются от окружающей среды – за счет сердечного тепла. И я не шучу. И, как во все времена, принято их передавать на фронт из рук в руки – с «надежными, верными людьми», а не с помощью бездушной почты. Такая посылка, символ твоей репутации, не доставить ее – позор и стыд.
В конце мая я вернулся с Донбасса в Москву на побывку. Там и началась эта история, со встречи в редакционном коридоре. Коллега попросил передать посылку для брата-врача, воюющего где-то под Марьинкой. Я лишь спросил: «Большая?». Но, коллега замахал руками: - Что ты! Чай, шоколад, пауэрбанк и прочие мелочи.
Спросил я не случайно. В машине уже было зарезервировано место под электровелосипед. Свеженькое ноу-хау СВО, кстати. Как на днях заметил в разговоре со мной легендарный командир батальона «Восток» Александр Ходаковский: «Сейчас основная часть боевых действий идет в тылу».
- Да. Часто артудэли в тылу более интенсивные, чем на фронте, в передовых траншеях и опорниках. Противник охотится за складами, местами дислокации, накрывает пути подвоза и ротации. И мы делаем тоже самое, даже более успешно.
Я знал на личном опыте, что зачастую, подход к передовой это долгий изнурительный 5-10 километровый пеший переход по степи и лесопосадкам. С немалым грузом на себе и большой вероятностью быть «срисованым» беспилотником противника со всеми вытекающими – артиллерийским или минометным обстрелом. Транспорт, как правило в такие зоны уже не заезжает, сгружает бойцов в последней густой зеленке. Дальше - пешком, волоча на себе боеприпасы и воду.
А можно сделать все по-другому – подскочить на место за считанные минуты на электровелосипедах. На них потом уедут ротируемые бойцы. Транспорт быстрый, бесшумный, надежный. Препятствия обносятся на руках. Разумеется, я согласился отвезти этот аппарат на Донбасс, хотя и понимал, что он займет треть грузового отсека.
ДВА ЗВОНКА «В КАССУ»
Списался с военным врачом, старшим лейтенантом Александром Сергеевичем, родственником коллеги. Их уже перебросили с окраин Донецка на окраины Артемовска. Бои там тяжелые. Саша не жаловался, я сам спросил:
- Что-то нужно по медицине?
И он прислал список из 30 пунктов. Ничего фантастического, обычные медицинские расходники и закупать их нужно было по максимуму. ЭТОГО всегда не хватает, я знал. Я сидел над списком и потел, прикидывая, как выполнить свое обещание. Высчитывал примерный бюджет. В этот момент и случились два судьбоносных звонка, с интервалом минут в десять. Сначала позвонил товарищ-снайпер с Запорожского фронта. У него было хорошее настроение:
- Собираешься медицину закупать? Зачем? Все выдают! У меня вчера коптер наше РЭБ приземлила, так бывает. Искать не пошли – трава и в ней мины. Так мне сразу пять новых выдали, чтобы не ходил, не надоедал.
Тут я начал о чем-то догадываться:
- Это что? Такая московская хипстерская постирония?
«Москва» не стал отпираться:
- Да!
Разговор этот замотивировал меня неимоверно, отступать было не куда. Я вернулся к списку «медицины» и подсчету бюджета. Чего делать-то? Объявить сбор среди читателей? И в этом момент случился второй звонок, из аппарата вице-премьера Юрия Трутнева:
- Дмитрий, поздравляем! Вы победитель нашей литературной премии «Дальний Восток» имени Арсеньева! В этом году, мы решили не остаться в стороне от СВО и наградить военкоров. Время такое, понимаете?
Я понимал. Когда услышал «пятьсот тысяч», выдохнул с облегчением. Премия закрывала и внутрисемейные проблемы, и закупку партии медицины для фронта.
ДОКТОР-ПАЗЛ
Все можно было купить при наличии денег, а они теперь были. Призвал к себе старшую дочь:
- Фронту хочешь помочь?
- Да-а!
- Папа закупает и отвозит на Донбасс, ты приносишь пакеты из пунктов доставки. Пакетов будет много, очень. Договорились?
Я засел над чудовищным медицинским паззлом с интернетом в руках. Так… катетеры подключичные… Катетеры венозные двух размеров. Что лучше – Мытищинское производство, Германия или Китай? Катетеры аспирационные. Иглы хирургические – берем все доступные размеры. Теперь иглодержатели для них же. Ларингеальные маски и эндотрахеальные трубки – беру и «детские размеры», Саша сказал, что в их зоне ответственности есть детская больница - поделятся. Теща привозит очень дорогие и редкие препараты, срок хранения еще год – тоже укладываю в контейнер, найдем кому отдать, в том же Донецке.
За день до отъезда приезжает «Док»-Джассер, сирийский врач-офтальмолог, один из лучших. Несколько лет назад Российская армия спасла в Сирии его семью и «Док» помогает чем может. Например, его клиника делает бесплатно операции на глазах раненым бойцам. «Док» привозит так называемый «фельдшерский рюкзак», со словами «найди кому нужно и передай от меня». Рюкзак этот в некотором роде произведение медицинского искусства, и он все время совершенствуется. Прошлый рюкзак «Дока» осматривал легендарный разведчик с позывным «Харам» (смотри КП от 9 мая «Честный взгляд в глаза врагу с передовой: «Забыли братья-славяне и про братство, и про подвиги дедов. Но научились жестокости») – парень, который был ранен столько раз, что даже писать неудобно. Я в той статье ошибся с цифрами – пулевых 5, осколочных 17! «Харам», извините за грустную иронию, тоже разбирался в полевой медицине и очень высоко оценил работу «Дока». Теперь, слово за настоящими профессионалами.
САМОЕ СТРАШНОЕ — РАНЕНЫХ ДЕТЕЙ СПАСАТЬ
Встречаемся со старлеем Сашей в маленьком и неприметном донецком городке на так называемой «Светлодарской дуге» образовавшейся после Дебальцевской операции 2015 года. Городок частично размотан артиллерией и печален. Сейчас фронт ушел вперед, а городок остался в полувоенном безвременье. Одно из самых печальных зрелищ, мучительно-безысходных, когда боев нет, а все пропитано их последствиями и памятью. Отсюда до Артемовска уже рукой подать, и мы едем в ту сторону, где наши по-прежнему держат Клещеевку. Саша - мой читатель с 2010-го, но он не верил почему-то что я приеду и вообще вникну в их нужды. Говорю ему, что такое отношение к журналистам – метастазы «Первой Чеченской», когда 80% интервью делалось со стороны противника. И на журфаках тогда учили по «соросовским методичкам», что «журналист не занимает ни чью сторону и вообще над схваткой». И та репутация, наработанная коллегами из 90-х, до сих пор не изжита, через что и претерпеваем, расплачиваясь за ошибки военкоров того поколения…
В медицинской располаге разбираем мой груз. Саша облегченно вздыхает:
- Ну все, реанимобиль у меня укомплектован!
Лекарствам от тещи несказанно рад – редкие и нужные. Что-то сразу откладываем для детской больницы: трубки маленьких диаметров, например. Саша, больше для себя, замечает:
- Не дай Бог опять раненых детей спасать, самое же мучительное…
ОХОТА НА ВРАЧЕЙ
Раскладываем рюкзак «Дока», приходит начмед Кирилл и начинает изучать укладку, попутно все объясняя:
- Так, гомеостатические тампоны – некоторые ребята забивают их полностью в раневой канал, потом достать не можем. Надо сверху накладывать! Так, как я и догадывался, здесь у нас жгуты и турникеты. К сожалению, турникеты показали малую эффективность. Лучше жгут, обычный красный жгут.
Происходящее со стороны напоминает ревизию мешка Деда Мороза, если забыть, что за каждым подарком стоит боль и страдание. Я все прилежно фиксирую на камеру – это бесценный опыт. По прошлому рюкзаку я получил почти три сотни писем – люди просили список укладки, и я его выслал каждому обратившемуся. Писали врачи, волонтеры, родственники бойцов… Надеюсь, и эта съемка пригодится, а список будет в открытом доступе на нашем сайте.
Пьем кофе «на дорожку». Спрашиваю у Саши и Кирилла: чем еще можно помочь? Собственно, я догадывался – транспорт. Он есть, но сколько машины проходят, неизвестно. Подменной машины нет.
- За медиками охотятся особо, - говорит Кирилл и объясняет на неожиданном примере: - Чем хорош рюкзак, который ты привез? Он не выделяется, противник не опознает в нем медицинскую укладку, в отличии от штатных. С транспортом для эвакуации тоже самое – выбивают при первой же возможности. К тому же есть места, где минированы обочины, например, там броня с машинами не разъезжается…
Парни вздыхают. И я понимаю – когда-то уже не разъехались. Уточняю:
- Не со зла же?!
Врачи подтверждают – не со зла.
Вечером, уже в Донецке, пью чай с новосибирским депутатом Ростиславом Антоновым на их тыловой базе. У него на Донбассе с первых дней СВО работает гуманитарная миссия. База неофициально называется «Дом Дружбы», как в мультфильме про Чебурашку. Рассказываю депутату про сегодняшнюю поездку. Ростислав просит уточнить у фронтовых врачей, что им еще нужно? Я тут же связываюсь и узнаю – баллоны под кислород для ИВЛ. Будут баллоны. Меня знакомят с водителем миссии, который закупает машины для фронта, делает им техобслуживание и пригоняет на Донбасс. Чует мое сердце – будет врачам и транспорт! Я в шоке, не ожидал, что так все просто. Нужно только попасть на нужную орбиту – там все движется и все взаимосвязано. И через год СВО, на этой орбите оказались самые разные люди, но все движутся по одной траектории – к миру. А без победы мира не будет.
0
12.00
