ТОП 10 лучших статей российской прессы за
June 1, 2015

Вот история красноармейца Ивана Калинина, рассказанная его сыном:

«Я — Дмитрий Калинин, родившийся, можно сказать, вопреки обстоятельствам. От троих детей и больной жены моего отца призвали на войну. Под Наро-Фоминском он проходил курс молодого бойца, учился на связиста, но затем оказался кузнецом в ремонтной танковой бригаде. По его рассказу, в ноябре 1941 года во время ужина они с другом, Василием Мартыновым, вслух удивились: «Как быстро, за четыре месяца, немцы до Москвы дошли!» По чьему-то доносу обоих осудили, на 25 лет каждого, потом снизили срок до 10 лет. Друг на лесоповале погиб (замерз), а отец благодаря кузнечной специальности выжил возле горна.

Через пять лет, в 1947-м, моей матери разрешили «свиданку» с отцом, после чего появился на свет я. Одно свидание, но его хватило, чтобы я остался жить вместо них на нашей прекрасной планете. А сколько неродившихся? Второе свидание было разрешено через семь лет. Мама взяла меня с собой. Поезд на станцию «Сухобезводная» прибыл ночью. Нам повезло, и на конной повозке, на которой везли посылки и почту заключенным, захватили до лагерного пункта и нас. Остаток ночи провели в доме одного из служащих лагеря, а утром нас повели на свидание к отцу. Подвели к бараку, на котором было несколько дымящихся труб. Оказалось, что это кузница. У каждого горна из шести работали по одному кузнецу и по два молотобойца. Начальник построил их, а подойдя ко мне, сказал: «Ну, сынок, ищи своего папку». Отца до этого я видел только на фотокарточке, но тем не менее я пошел вдоль шеренги дядек, вглядываясь в их лица. Отца я узнал, обнял на высоте своего роста, поднял голову и увидел, как отец утирает слезы».

Калинину и Мартынову Военный трибунал вменил «систематическое проведение антисоветской агитации, восхваление жизни советских граждан, проживающих на временно оккупированной немцами территории, и жизни в фашистской армии, возведение клеветы на политику ВКП(б) и Советского правительства». Все совпало у друзей, лишь причина убытия из армии, по данным Минобороны (сайт «ОБД Мемориал»), разная: у Калинина — «осужден», у Мартынова — две причины: «осужден» и «убит» (?). Убит спустя два месяца после осуждения?! И таких нестыковок обнаруживается 33 по 67 осужденным. Что это? Замена приговора штрафной ротой?

«Сражение» в 37-м

В большинстве своем боровчане Октябрьскую революцию не приняли. Уже в ноябре 1918 года в Боровском и соседнем Медынском районах вспыхнул антибольшевистский мятеж. Его подавили, расстреляли 21 повстанца. Отголоски мятежа, «красного террора», братской (Гражданской) войны и репрессий 30-х годов, несомненно, докатились до 1941-го. В довоенном десятилетии самым упорным был слух, что скоро будет война, иностранные армии вторгнутся в Россию, власть сменится, колхозы отменят, жизнь улучшится. Эти слухи и надежды рождались от безысходности.

По протоколам допросов видно, что жертвы репрессий не скрывали своего отношения к советской власти и, не видя другого способа избавления от нее, с надеждой отчаяния ожидали иностранной интервенции.

Лукичев Михаил Михайлович, 1884 г. р., уроженец села Серединское, счетовод Пищеторга, арестован 7 сентября 1937 года. В уголовном деле находим его прямую речь: «Народ умирает с голоду, в кооперативах ничего нет, хлеба не дают совсем, народ ждет войны, когда слетит советская власть, живется хорошо главкам-коммунистам, которые жрут все, что угодно, а нас, крестьян, только заставляют работать на них… Советская власть мстит мне за мое прошлое, за службу в жандармском управлении. В 1931 году советская власть осудила меня на 10 лет, а теперь меня презирают, и каждый коммунист тычет в меня пальцем. После этого я ненавижу советскую власть и буду бороться с ней не на жизнь, а на смерть. Вы не думайте, что нас мало, — нас, таких, как я, очень много. Придет скоро время, когда мы сможем задушить советскую власть и ее правительство. <...> Мы сейчас живем хуже, чем при крепостном праве. Советская власть и сталинская политика направлены к тому, чтобы своими колхозами и совхозами окончательно закабалить народ, но это не удастся».

За антисоветское и пораженческое настроение Лукичев приговорен к расстрелу. Приговор приведен в исполнение 13 октября 1937 года.

За годы Большого террора таких, как Лукичев, в районе было расстреляно 80 человек, да еще проживавших на момент ареста в Москве, Московской и других областях — 30 уроженцев района. Так, готовясь к войне, «вождь» превентивно уничтожал потенциальную «пятую колонну».

Поднявшие руки

В ходе боя на ближайшем подступе к Боровску 13 октября 1941 года пехотная часть немцев вошла в соприкосновение с красноармейцами 151-й мотострелковой бригады. Об этом эпизоде немецкий источник Die 3 Division (автор Gerhard Dieckhoff, Gettingen, 1960) в главе «Захват Боровска» пишет: «Натолкнулись на советскую пехоту, из наших рядов громко закричали «Руки вверх!», и появилось много пленных. Как только русские застрелили комиссара, был послан перебежчик за линию фронта, в батальон пришло много сдавшихся в плен, их солдаты пересчитали». Немцы прошли и окружили Боровск, оборона его стала гораздо сложнее, за нее заплатили сотнями жизней бойцов 110-й и 113-й стрелковых дивизий. При захвате города и района, по данным того же источника, было взято в плен 5500 красноармейцев, из них 1600 в ходе боя за город и 3900 в ходе зачистки местности.

Оставление бойцами позиций без боя побудило в те дни Ставку Верховного Главнокомандования издать первый приказ о создании заградительных отрядов. В армиях Западного фронта этот приказ транслировался директивой штаба № 355, в ней упоминается эпизод 13 октября под Боровском. Знаменитый приказ о заградотрядах № 227 («Ни шагу назад!») выйдет 9 месяцев спустя — 28 июля 1942 года.

Причины катастрофического положения в армии в первой фазе войны анализируют, но морально-волевой фактор упоминают редко. Часть бойцов в плен сдавались почти добровольно, уповая на человечность интервентов. Полагали, что хуже, чем в колхозе, не может быть, прозябать на положении рабов не хотели.

Среди пленных сотни тысяч перешли на сторону противника и начали воевать в качестве обслуги в военной форме. После войны «вождь» добился от союзников их выдачи. В числе выданных — «власовцы», полицаи, ОУН-УПА, бандеровцы и прочие «изменники» Родины. Многих коллаборационистов отправили из лагерей союзников в свои лагеря и спецпоселения. Для сравнения скажем, что в Первую мировую противник не сумел вовлечь в свои ряды ни единой боевой единицы, которая состояла бы из граждан Российской империи. Были пленные, однако предателями они не считались.

Один из депортированных и осужденных боровчан — Каморин Егор Яковлевич, 1908 г. р., уроженец и житель д. Аграфенино, в октябре 1941 года попал в плен. Обвинение: «Будучи в плену, добровольно поступил на службу в дейст-вующую немецкую армию, а затем был передан в РОА, принял присягу на верность службы немцам и участвовал в боях против Советской Армии». По приговору Военного трибунала от 25 марта 1948 года лишен свободы на 25 лет.

В калужском Госархиве документов новейшей истории хранится около 27 тысяч дел жителей области, депортированных после войны из Германии. Около 600 из них проверку на благонадежность не прошли. Сегодня архивные дела недоступны для ознакомления, поэтому вопрос, почему генерал Власов нашел тех, кто готов был взять из рук немцев оружие, — доподлинно не исследован, но по большому счету, конечно, «не они, несчастные, изменили Родине, но расчетливая Родина изменила им, и притом т р и ж д ы» (цитата из А.И. Солженицына. «Архипелаг ГУЛАГ»).

Между молотом и наковальней

Два месяца и 20 дней район был в оккупации. Сотрудничество рядового населения с оккупантами простиралось от обязательных для всего взрослого населения различных трудовых повинностей, оброков и налоговых выплат рейху до активного добровольного взаимодействия с нацистами. С освобождением района начались аресты и допросы. Спрашивали: «Как могли открыть закрытую церковь, запустить электростанцию, шить для врага одежду, восстанавливать железную дорогу, расчищать от снега дороги, пускать на постой, оказывать бытовые услуги?» — и самое главное: «Как могли клеветать на советскую власть?» Но не спрашивали, а можно ли было в принципе не общаться с оккупантами, когда каждый их приказ заканчивался словами: «За неисполнение — расстрел»? Можно ли не умереть с голода, не имея никакого дохода?

Сито фильтрации прошли не все. Факты трактовали не в пользу обвиняемых. И снова — расстрелы и лагеря. Впоследствии по пересмотру дел реабилитированы были 156 боровчан, из них 29 — расстрелянных. Вслед за «изменниками» и «пособниками» карательные меры настигли членов их семей. Член семьи — и состав преступления налицо. 42 женщины-боровчанки были сосланы в Красноярский край. С ними отправились и их дети.

«Трагедия нашей семьи, — рассказывает Галина Пафнутьевна Парфенова (Корнеева), — пришла с войной. Отца, Корнеева Пафнутия, обвинили в измене Родине. Из уголовного дела, с которым я знакомилась в калужском КГБ в 1994 г., узнала, что при наступлении немцев часть, в которой был отец, попала в окружение где-то под Наро-Фоминском. Бойцы стали выходить из окружения, некоторые из них вышли на Боровск. Немцы тогда еще не взяли его. Отец вернулся к себе домой. Надо было кормить семью, он пошел работать на фабрику, запущенную немцами. Работать на немцев или умереть с голоду — вся альтернатива. Когда вернулись наши, отца арестовали и увезли в Серпухов. <...> В Серпухове отца приговорили к расстрелу. <...>Реабилитировали отца в 1994 г.

До войны отец работал начальником караула в пожарной части. Я его очень любила. Мама до войны работала в райфо. В декабре 42-го нам объявили, что нас — маму, брата и меня — высылают из города как членов семьи изменника Родины. Мне было шесть лет, брату Павлику — восемь. На сбор дали 24 часа, брать с собой ничего не разрешили, кроме одежды. Погрузили в вагоны-телятники, по восемь семей в вагон. Внутри вагона была печка-буржуйка, но все равно мы мерзли. За Челябинском наш поезд остановился на полустанке, и подошел другой эшелон, двери вагона раздвинулись, и из него стали выносить трупы и складывать штабелями. Это были замерзшие трупы пленных немцев. У меня до сих пор в глазах стоит эта картина. Привезли нас в Абакан. Мороз стоял 55 градусов. Какие мытарства нас ожидали в ссылке, отдельная история».

Те, кого называют термином «изменники Родины», разумеется, не составляют единую общность. Не умолчим о тех, кто из ненависти к советской действительности или от страха выдавал своих. Корягин Иван Иванович, житель д. Кириллово, выдал немцам 20 красноармейцев, прятавшихся в его и в колхозном сараях; Трифонов Никита Федорович, житель д. Колодези, выдал 15 красноармейцев; Степанов Дмитрий Григорьевич, уроженец д. Борисово, отказывал в ночлеге бойцам, идущим из окружения, следил за колхозниками, чтобы не пускали на ночлег. Обойдемся без дальнейшего перечисления.

В Архиве УФСБ находятся 93 дела на боровчан, признанных не подлежащими реабилитации. Родина-прокурор наказала их в 42-м, расчетливая Родина-прокурор и в наше время не прощает. Из 93 30 были приговорены к расстрелу. В основном это старосты, их помощники и десятские («десятский» — выборный от 10 дворов). Избирались они самими сельчанами. Значит, сельчане считали их лучшими. В положении между молотом и наковальней эти выборные нередко ценой своего существования помогали, а то и спасали своих односельчан. Но если лучшие оказались «предателями», то тогда, выходит, и сам народ «предатель». Зададим вопрос: может ли народ быть предателем? Кого он предает?

За родину! За Сталина?

Цифры репрессированных по Боровскому району — лишь капля в море расстрелянных, загубленных в лагерях, погибших от голода и холода. Все это никак не приближало, а отдаляло конец войны. Мы победили вопреки всему, что произошло с 1917 года. Конечно, не все понимали ход истории, но инстинкт освобождения от захватчиков доминировал.

Противников режима до войны называли врагами народа, а в годы войны — предателями Родины. Были среди них и настоящие герои, не принявшие позиции «от нас ничего не зависит», герои, если осмеливались идти против Сталина. Современный миф о генералиссимусе негатива не терпит: он-де не убивал никого, не устраивал Голодомора, не подписывал пакт Молотова—Риббентропа, не нападал на Финляндию и Польшу, не растлил репрессиями душу народа, а поднял страну, построил заводы, снизил цены, выиграл войну, сделал СССР сверхдержавой. «Заслуги» Сталина — так сказать, обратная сторона Победы.

Революция и репрессии приучили старшие поколения молчать о прошлом. Опасались за себя и за судьбы детей. Страна опоздала многим нашим землякам рассказать о судьбах близких им людей. Эти люди должны быть названы, их родственники до сих пор надеются что-то узнать.