21 октября президент России Владимир Путин принял участие в пленарной сессии Валдайского клуба. Специальный корреспондент “Ъ” Андрей Колесников считает, что главным его событием стал разговор президента России с главным редактором «Новой газеты» Дмитрием Муратовым.
Пленарная сессия Валдайского клуба в Сочи проходила в бывшем медиацентре Олимпиады, огромном и даже безразмерном здании, которое сейчас, впрочем, тесновато для проектов образовательного центра «Сириус», которой это здание, как и почти все уже в Олимпийском парке, принадлежит. Валдайский клуб, в свою очередь, перерос отель в Красной Поляне, где пленарная сессия проходила все последние годы. Одних журналистов было тут около ста человек. Все они прошли через три теста на коронавирус за три дня, и последний — в день сессии, а вернее, в утро (у всех результат оказался отрицательным, правда, этого результата пришлось ждать почти три часа в «зале ожидания», мини-обсерваторе прямо тут, в бывшем медиацентре).
Идея очного присутствия Владимира Путина на сессии принадлежит, по информации “Ъ”, именно Владимиру Путину. Организаторы беззаботно готовили видео-конференц-связь, пока об этом не стало известно российскому президенту. Он сказал, что пообщался бы с экспертами клуба глаза в глаза. Возможные опасения развеял: «Да ладно вам…»
Тут-то модератор дискуссии Федор Лукьянов и его дублер (если вдруг выяснится, что у господина Лукьянова уровень IgM-антител больше допустимого; а он недопустим вообще никакой) Андрей Безруков, полковник службы внешней разведки (спокойно: в отставке), и ушли на карантин.
Причем с самого начала было ясно, что многие (точнее, 150 человек) примут участие в сессии все равно дистанционно. А в зале сидели 140 человек, по числу номеров в отеле, где они жили.
И все тут были готовы к тому, что мероприятие уйдет не то что в поздний вечер, а в ночь.
Владимир Путин, войдя, кивнул членам клуба, и это было, похоже, неожиданно для них (возможно, что и для него).
Вступительная речь его претендовала на масштабность. Российский президент говорил о судьбах человечества. Члены клуба иного, думаю, и не ждали. Это был как раз их масштаб.
— Все говорят о том,— сообщил президент России,— что существующая модель капитализма, а это сегодня основа общественного устройства в подавляющем большинстве стран, исчерпала себя, в ее рамках нет больше выхода из клубка все более запутанных противоречий.
Почему об этом говорят именно все и стоит ли за всеми повторять, было не особенно понятно. Но очевидно, что Владимир Путин по крайней мере согласен с этим. Чего, возможно, не скажешь о многих членах Валдайского клуба, которые живут в этой модели до сих пор, можно предположить, просто припеваючи. И их тревожит мысль о том, что эта модель уже, как все говорят, исчерпала себя.
К тому же стоит признать, что модель социализма, например, исчерпала себя лет на пятьдесят раньше.
Кроме того, Владимир Путин заявил о конце, а на самом деле о крахе идеи глобализации. Про это, впрочем, четвертый день говорили едва ли не на всех панельных дискуссиях Валдайского клуба.
— На словах все государства заявляют о приверженности идеалам сотрудничества, готовности вместе работать над решением общих проблем, но это именно, к сожалению, на словах. На деле же происходит прямо противоположное, и пандемия, повторю, только подстегнула негативные тенденции, которые наметились давно, а теперь только усугубляются.
Подход в духе «своя рубашка ближе к телу» окончательно стал нормой, теперь этого даже и скрывать не пытаются, а зачастую даже этим кичатся, выставляют напоказ,— заявил российский президент.
Соединенные Штаты по-прежнему волнуют воображение российского президента:
— Прежде война, проигранная одной стороной, означала победу другой, которая и брала на себя ответственность за происходящее. Скажем, поражение Соединенных Штатов во вьетнамской войне, например, не привело к тому, что Вьетнам превратился в «черную дыру», даже наоборот, там возникла успешно развивающаяся государственность, опиравшаяся на поддержку, правда, сильного союзника. Сейчас все иначе: кто бы ни взял верх, война не прекращается, она лишь меняет форму. Условный победитель, как правило, не хочет или не может обеспечить мирное строительство, а только усугубляет хаос и углубляет опасный для мира вакуум.
Теперь это было опять про Соединенные Штаты, только в связи с Афганистаном.
Высказался он и про революцию как таковую, причем на примере России:
— Сто с небольшим лет назад Россия объективно, в том числе и в связи с идущей тогда Первой мировой войной, переживала серьезные проблемы, но не больше, чем другие страны, а может быть, даже и в меньшем масштабе и даже менее острые, и могла бы их цивилизованно постепенно преодолевать. Однако революционные потрясения привели к срыву, к распаду великой страны. История повторилась 30 лет назад, когда потенциально очень мощная держава (СССР.— А. К.) вовремя не вступила на путь необходимых гибких, но обязательно продуманных преобразований и в результате пала жертвой догматиков разного толка: и реакционеров, и так называемых прогрессистов — все постарались, с обеих сторон! Эти примеры нашей истории позволяют нам утверждать: революция — путь не выхода из кризиса, а путь на усугубление этого кризиса. Ни одна революция не стоила того урона, который она нанесла человеческому потенциалу!
Владимир Путин отговаривал таким образом человечество от любых революций и революционеров.
Россия, по его словам, уже была впереди всех и в части новой этики, и переосмысления семейных ценностей:
— Адепты так называемого социального прогресса полагают, что несут человечеству какое-то новое сознание, более правильное, чем прежде. И дай бог им, флаг в руки, как у нас говорят, вперед! Только вот знаете, о чем сейчас хочу сказать: предлагаемые ими рецепты совершенно не новы, все это — как это, может быть, кому-то покажется неожиданным — мы в России уже проходили, у нас это уже было. Большевики после революции 1917 года, опираясь на догмы Маркса и Энгельса, тоже объявили, что изменят весь привычный уклад… Вот это, по-моему, должно нам кое-что напоминать о том, что сейчас мы видим. Глядя на происходящее в ряде западных стран, мы с изумлением узнаем отечественные практики, которые сами, к счастью, оставили, надеюсь, в далеком прошлом. Борьба за равноправие и против дискриминации превращается в агрессивный догматизм на грани абсурда, когда великих авторов прошлого — того же Шекспира — перестают преподавать в школах и университетах, потому что они, эти идеи, являются, как там считают, отсталыми. Классики объявляются отсталыми, не понимающими важности гендерного или расового вопроса. В Голливуде выпускают памятки, как и о чем нужно снимать кино, сколько персонажей какого цвета или пола там должно быть. Получается похлеще, чем отдел агитации и пропаганды Центрального комитета Коммунистической партии Советского Союза!
Владимир Путин зашел в своих рассуждениях, без сомнения, далеко.
— В совершенную фантасмагорию превратилась в ряде западных стран дискуссия о правах мужчин и женщин. Смотрите, дойдете там до того, как большевики предлагали, не только кур обобществлять, но и женщин обобществлять! Еще один шаг — и вы там будете! — обратился он к смущающимся экспертам.
Все это, говорил российский президент, уже было в России далекого прошлого:
— Ревнители новых подходов заходят так далеко, что хотят отменить сами эти понятия. Тех же, кто рискует сказать, что мужчины и женщины все-таки есть и это биологический факт, подвергают чуть ли не остракизму. «Родитель номер один» и «родитель номер два», «родивший родитель» вместо «мама», запрет на использование словосочетания «грудное молоко» и замена его «человеческим молоком» — чтобы люди, неуверенные в собственной половой принадлежности, не расстроились. Повторю, это не ново, в 1920-е годы советские культуртрегеры так называемые изобрели тоже так называемый новояз, полагая, что таким образом они созидают новое сознание и меняют ценностный ряд. И, как я уже говорил, такого наворотили, что до сих пор икается подчас.
Валдайскому клубу Владимир Путин предложил тем не менее собраться как-нибудь «на нейтральной площадке, в Нью-Йорке, например…
Первые вопросы президенту задавал модератор Федор Лукьянов, а уже потом — эксперты. Когда выступал петербургский историк Алексей Миллер, президент отметил, что «у нас два Алексея Миллера… Какая богатая Россия!»…
Ведь она может дарить миру Алексеев Миллеров.
Между тем Владимир Путин, отвечая на вопрос, углубился, уже в который раз, в историю развязывания Второй мировой войны, да и развития ее тоже, чрезвычайно увлекся и в какой-то момент начал предъявлять претензии господину Миллеру лично: тот ему показался, судя по всему, антирусски настроенным экспертом.
— Ставить на одну доску коммунистов и нацистов… и разделять ответственность 50 на 50 — это абсолютно недопустимо. Это ложь!.. Поверьте мне!.. Можно как угодно и есть за что… Вспомнить Сталина и его лагеря, за репрессии… (уже хорошо.— А. К.)… Но я видел в документах его даже резолюции!.. Реально советское правительство боролось за то, чтобы предотвратить начало Второй мировой войны!.. Боролись за сохранение Чехословакии!.. И если по-простому: кто напал-то на кого?!. А кто Берлин-то взял штурмом?.. Подзабыли?!. На секундочку… Напомнить не сложно! — говорил он, глядя в глаза Алексею Миллеру.— Вы че, подзабыли это совсем?..
Я подумал, что не дай бог отношение к одному Алексею Миллеру теперь подсознательно перенесется и на отношения ко всем Алексеям Миллерам, которых без устали рожает неутомимая русская земля.
— Впервые в нашей истории у нас присутствует лауреат Нобелевской премии мира,— рассказал модератор.
Микрофон и правда взял главный редактор «Новой газеты» Дмитрий Муратов.
— Хочу сказать, что деньги (непосредственно, видимо, премия.— А. К.) поделены,— сообщил он под смех зала.
Хотя, скорее всего, еще не получены.
Поделены они, рассказал Дмитрий Муратов, между несколькими благотворительными фондами.
— Это премия в какой-то степени нашей стране,— сказал Дмитрий Муратов,— хотя я считаю себя самозванцем (а вот это зря.— А. К.) и постараюсь, чтобы она была полезна.
Он напомнил российскому президенту, что тот на Российской энергетической неделе в Москве сказал про иноагентов, «что это не мы первые приняли закон, а Соединенные Штаты еще в тридцатых годах» (прошлого столетия.— А. К.).
— Но поскольку, господин президент, мы же не каждый закон, принятый в США, принимаем у себя (это была, значит, подковырка такая.— А. К.), то у меня вопрос остается… Вы ведь упомянули сейчас свой университет ленинградский. Я хочу сказать, что ваше образование даст вам возможность нам друг друга понять. Этот закон бессуден! Там не предусмотрен суд!
Тебя назначают иностранным агентом, и нету состязания сторон, предоставления доказательств и приговора. Есть клеймо! Я напомню нашу любимую с детства книгу. Это такое же клеймо, как у Миледи в «Трех мушкетерах»!
Но ведь когда Миледи отрубали голову… Лилльский палач на рассвете… Все-таки ей прочитали приговор!
Все тут вроде было логично.
— А здесь нет приговоров! — воскликнул Дмитрий Муратов.— Больше того, из этого закона нельзя выйти. (Не прописан механизм. А сама возможность выйти через год вроде предусматривается. Но без механизма, мягко говоря, затруднительно.— А. К.) У нас нет даже предупреждения, что с завтрашнего дня ты становишься иностранным агентом… Для многих это, безусловно, врагом Родины!.. Мне кажется, нам нужно с этим разобраться… Там есть такие размытые критерии… Например, «получение организационно-методической помощи» (видимо, из рук людей, обладающих заграничными финансами.— А. К.)… По пятницам они это объявляют… Завтра как раз пятница…
— Во-первых, поздравляю вас с получением Нобелевской премии,— обратился Владимир Путин к Дмитрию Муратову и вспомнил про философа Николая Бердяева, который был выслан на знаменитом пароходе из России, и потом его кандидатура не раз подавалась на Нобелевскую премию.
Очевидно, Владимир Путин намекал на то, что Николаю Бердяеву так ничего и не досталось, а Дмитрий Муратов получил эту премию, даже не выезжая из страны, руководителя которой он сейчас критиковал за закон об иноагентах.
— Вы сейчас про хосписы говорили… Я бы вам за это дал…— произнес Владимир Путин.
А не за то, значит, за что дал Нобелевский комитет. Но Владимир Путин не может дать Нобелевскую премию. Впрочем, может дать, например, Государственную. Или хотя бы выдвинуть.
— Ваша озабоченность по поводу иноагентов…— кивнул президент России.— Я не буду влево-вправо уходить… Американский закон… Надо ли нам у американцев все копировать? Все не надо. Но у нас люди либеральных взглядов призывают тем не менее копировать почти все… Но я с вами согласен: все не надо.
Владимир Путин был готов к ответу. Да, он играл со словами господина Муратова. Но в конце концов, он отвечал, а не спрашивал, и за ним сейчас было последнее слово. Этим он и пользовался.
— Вы говорите: не через суд решается. А в Штатах тоже не через суд! Вон в Минюст вызывают… Спросите Russia Today, че они там творят! Знаете, как жестко! До уголовной ответственности! У нас такого нет! И дело не в позиции того или иного общественного деятеля или организации либо СМИ. Этот закон (российский.— А. К.) не запрещает иметь собственное мнение (правда, высказать его технически сложнее.— А. К.)! Этот закон связан с получением финансовой поддержки из-за рубежа в ходе внутриполитической деятельности! Но даже он, этот закон, не запрещает дальше проводить эту политическую деятельность! Просто эти деньги, которые получаются из-за кордона, из-за рубежа, должны быть окрашены! Российское общество должно знать, что вот он получает деньги из-за границы! Это право российского общества! К этому все и сводится. Там и ограничений-то никаких нет!
Дмитрий Муратов предлагал посвятить обсуждению закона об иноагентах ежегодную встречу с главными редакторами. Но уже сейчас было очевидно: мнение господина Путина, которое он только что высказал, не изменится.
— И когда вы сказали, что нет приговора…— добавил российский президент…— Так его и нету, действительно: ей башку отрубили. А здесь никто ничего не рубит! Как работали раньше, так и работайте… Но нужно еще и еще раз… Вот эти размытые критерии… Мы этим займемся…
Ох, не будить бы лихо, пока оно спит…
— Владимир Владимирович,— вступил Федор Лукьянов,— а вы не боитесь...
— Да ничего я не боюсь! — перебил его российский президент.— Че вы меня все пугаете…
Главный редактор Russia Today Маргарита Симоньян рассказала о трудной судьбе иноагента. Она тоже ничего не боится, кроме поездки в США: у нее повестка на допрос лежит уже несколько лет — «за то, что мы не зарегистрировались иноагентами ранее… хотя там было написано английским языком: кроме СМИ…».
— Но когда аудитория начала расти и мы им стали мешать,— продолжила Маргарита Симоньян,— они нам сказали: «Нас не волнует, что там говорит Минюст… Вы или регистрируйтесь, или садитесь на пять лет...».
— Видите, как в Штатах! — оживился Владимир Путин.— «Пятерочка» там ломится гражданам!..
Происходящее, видно было, нравилось ему, для этого личного разговора он и предложил себя в очном режиме… Он выглядел даже соскучившимся по такому разговору.
А разговор с нобелевским лауреатом встанет (спасибо организаторам, пригласившим Дмитрия Муратова и устроившим этот перформанс для нас, для него и для Владимира Путина), без сомнения, в один ряд по крайней мере с диалогом с Юрой музыкантом (Юрием Шевчуком.— “Ъ”).
Ведь теперь у нас есть и Дима лауреат.
0
75.00
