Три дня назад, когда рядом со мной в самолете плюхнулся в кресло сонный и угрюмый Кантемир Балагов, я даже подумать не могла, что нас ждет впереди. Лауреат трех наград Каннского кинофестиваля кормит меня лучшими в Нальчике сосисками в тесте под треки OG Buda про инцест и марихуану, пока его двоюродный брат Астемир везет нас на серебристом «мерседесе» 2002 года – кататься на фуникулере. По дороге мы спорим, кто самый выдающийся боксер современности – Тайсон Фьюри или Энтони Джошуа, – и обсуждаем «беби Йоду» в «Мандалорце». Старшеклассники вышли с уроков.
О Балагове в последнее время принято говорить высокопарно – учение Сокурова, снимает остросоциальное авторское кино, ведет затворнический образ жизни, предпочитает «Оскару» Канны и не работает с популярными в народе актерами даже ради денег. Поэтому я была уверена, что Кантемир окажется скучным высокомерным интеллектуалом, который по привычке даже на вопрос «Что вы едите на завтрак?» отвечает цитатами из философских трактатов. И тем приятнее было три дня подряд убеждаться, насколько сильно я ошибалась в своих представлениях о Балагове.
«Просыпаюсь, завариваю кофе, кормлю собаку, смотрю видосы на ютьюбе, читаю, делаю наброски к новой картине, играю в Nintendo и жду кентов, чтобы вечером сыграть в «дотку» – так Кантемир коротает дни, пока не начнет активно работать над следующим фильмом. Причем о DotA Балагов говорит с особым трепетом. Кантемир наверняка уговорил бы меня уволиться, чтобы я рубилась в игру вместе с ним целыми сутками, но отвлекся на милую пожилую женщину, продающую свитеры у Чегемских водопадов.
Вот звезда мирового кинематографа уже мило общается с бандой бабушек, которые настойчиво пытаются продать ему пояс из собачьей шерсти, свитер, варежки или, на худой конец, трусы, – при этом он меньше всего похож на забитого интроверта. Тем не менее, оказавшись в Москве, Кантемир сидит дома и никуда не ходит. «Очень надеюсь, что когда-нибудь силы моего авторитета будет достаточно для того, чтобы я вообще никуда не ходил – ни на какие мероприятия.
Я ОЧЕНЬ ХОТЕЛ БЫ ПОЯВЛЯТЬСЯ НА ПУБЛИКЕ РАЗ В ГОД. В ЭТОМ ПЛАНЕ МОЙ ОБРАЗЕЦ ДЛЯ ПОДРАЖАНИЯ – ЗАТВОРНИК ТЕРРЕНС МАЛИК.
Но при этом я понимаю, что нужно общаться со зрителями и получать от них обратную связь. Для режиссера это крайне важно». Балагов, увлеченно почесывая за ухом одноглазую собаку, называет такой образ жизни профессиональной гигиеной – чтобы не расплескать весь свой творческий потенциал, нужно беречь энергию и рефлексировать, а не поддаваться общим ожиданиям.
Вероятно, этому, как и почти всему в жизни, Кантемира научил Александр Николаевич Сокуров, неожиданно решивший в 2011 году открыть свою режиссерскую мастерскую на базе Кабардино-Балкарского университета. «Если бы я не встретил Сокурова, то продавал бы строительный инвентарь в отцовском магазине. Или закупал бы для него гвозди оптом И даже если бы попробовал однажды снять кино и у меня бы ничего не получилось, такая жизнь наверняка бы меня устраивала, и я даже был бы счастлив». Но, к счастью для всех нас, Кантемиру пришлось экстренно учить английский, чтобы поехать в Канны со своим первым фильмом «Теснота» в 2017-м, а не постигать разницу между шурупами и саморезами.
В каждом интервью Балагов объясняет, что Сокуров – его главный учитель, а травмы и комплексы – основной источник его вдохновения. Пользуясь случаем, пока Кантемир расплывается в улыбке шириной с гигантский чебурек, который он ест, я спрашиваю, какой опыт в его жизни оказался наиболее болезненным. «Самая большая травма в моей жизни – это развод родителей. Мне было где-то лет 12, я выбирал, с кем буду жить – с отцом или с мамой, это все было довольно тяжело. Потом начался переходный возраст, я стал очень агрессивным, часто неправильно себя вел по отношению к матери, не понимал ее. Это все отразилось на мне». Пока я слушаю историю о разводе родителей Кантемира, вспоминаю, как в интервью Дудю он сказал, что не планирует заводить детей ровно до тех пор, пока не поймет, зачем подарит жизнь новому человеку.
К созданию фильмов Балагов относится не менее ответственно. Между его первой и второй картинами прошло всего два года, но сейчас Кантемир взял тайм-аут на целых пять лет – для работы над следующей лентой. «У меня пока нет четкой идеи, какое кино и о чем я хочу снять. Знаю, что это будет лента про Северный Кавказ. Недавно был с Кирой (режиссер Кира Коваленко, ученица Сокурова. – Прим. GQ) на съемках в Осетии, увидел столько удивительных и интересных лиц. И мне стало стыдно, что я не снимаю своих. Поэтому точно буду делать кино про свою республику.
И Я ОЧЕНЬ ХОЧУ СНЯТЬ СЕРИАЛ ПРО ЧЕЧЕНСКУЮ ВОЙНУ.
Это сложная и многогранная тема, ее невозможно раскрыть в рамках одного фильма, поэтому нужен сериал. Возможно, снимем вместе с Кирой – одну серию я, одну она. Но мы не планируем лезть в политику. Да и думаю, что пока закончим работу над сценарием, уже не будет ни Путина, ни Кадырова». На этой фразе мы с Астемиром удивленно переглядываемся и напоминаем Балагову, что он в нескольких интервью рассказывал, будто хочет снимать комедию. «Манипулировать сознанием с помощью юмора – для меня высший пилотаж. Я хочу снять фильм, в котором смогу показать грустные явления через призму смеха. Мне кажется, Пол Томас Андерсон отлично работает с этим приемом. Показать грустное через смешное могут далеко не все режиссеры, и я пока так не умею».
О том, чтобы показывать не только грустную сторону жизни, Балагов не задумывается вовсе. На съемку для GQ он согласился при условии, что наша команда приедет в Нальчик и увидит собственными глазами место, где он вырос. «Вот один из главных рынков в городе – «Стрелка». Когда я был подростком, тут продавали исключительно паленые вещи. Я мечтал о кедах Gucci за 3000 рублей. Подошва у них отклеивалась. Но даже их я не мог себе позволить. Когда переехал в Москву и у меня появились первые деньги, я купил себе свитер Gucci». Эту историю Кантемир заканчивает, когда мы оказываемся перед заброшенным, разваливающимся кинотеатром «Дружба». Наверняка, если продать все вещи Vetements, Gucci и Balenciaga из гардероба Балагова, этих денег хватит, чтобы отреставрировать здание. И Сокуров, который действительно радеет за судьбу России, скорее потратил бы средства так, чем пошел бы по магазинам. «Мнение Сокурова для меня важно. Я не буду лукавить и скажу, что любой ученик хочет, чтобы учитель его похвалил. Мы с Александром Николаевичем сейчас не так много общаемся, как хотелось бы. У него новый курс в Санкт-Петербурге, он занят. Но я уверен, что Сокуров не судит обо мне только по одежде, на которую я трачу деньги. Да, он не увлекается Vetements и Balenciaga, но это не значит, что Александр Николаевич стал бы осуждать меня. Я не знаю, смотрел ли он «Дылду». Но думаю, что ему бы не понравился мой фильм. Эстетически и пластически это совсем не его история. Но я хотел бы услышать, как Сокуров говорит, что я снял важное, хорошее кино».
Пока Балагов показывает съемочной команде незатейливое граффиити «Кантик – лох» и тренируется справлять нужду на надпись, я расспрашиваю Астемира, изменился ли его брат после того, как трижды получил награды Каннского кинофестиваля. «Да нет, братик мой какой был, такой и остался. Мы всей семьей смотрим фильмы Кантемира и очень гордимся им». Чего нельзя сказать о республике в целом. За три дня на улицах Нальчика Балагова узнали всего двое случайных прохожих, а министр культуры Кабардино-Балкарии Мухадин Кумахов считает, что ученики Сокурова формируют у россиян неправильное представление о регионе и традициях местных жителей, поэтому его фильмы нужно запретить. Когда мы проезжаем мимо здания министерства, Кантемир шутит, что когда-нибудь откроет дверь с ноги и займет кресло Кумахова. Пока же он не думает о признании. «Слава – это приятно, но это точно для меня не главное. Конечно, во мне есть элемент тщеславия. Но куда важнее, что признание помогает найти финансирование и продвинуть следующие проекты». Например, Кантемир мечтает поработать с анимацией. Он ничего не понимает в создании мультфильмов, но все равно хочет освоить этот жанр. «Может быть, мои амбиции меня уже погубили и я просто еще не осознал этого? Как только начинаешь думать, что сможешь сделать больше, чем на самом деле тебе по силам, ты становишься жертвой собственного эго. Я переживаю, что этот момент наступит и я его прозеваю. Но с другой стороны, нужно ведь браться и за сложные задачи».
Тем более нужно, если разбираться с ними помогает Александр Ефимович Роднянский, который очень заинтересован в том, чтобы их совместная работа с Балаговым не ограничилась лишь «Дылдой». Роднянский успевает продюсировать фильмы Козловского, Бондарчука, Звягинцева, Хотиненко и при этом интересоваться авторским кино. В ожидании новой работы Кантемира Александр Ефимович поможет Кире продвинуть ее фильм о Северной Осетии. «Меня пугали нелепыми рассказами об Александре Ефимовиче – будто он повернут на деньгах, что он убьет авторское кино, сломает меня и заставит делать фильмы, которые будут хорошо продаваться.
РОДНЯНСКИЙ ПРЕДЛАГАЛ МНЕ КАКИЕ-ТО ИЗМЕНЕНИЯ В «ДЫЛДЕ», НО ОН НЕ НАСТАИВАЛ. ПРОСТО СОВЕТОВАЛ.
И наверняка в фильме остались моменты, которые ему не нравятся, но он с самого начала говорил мне, что «Дылда» – авторское кино, – объясняя, почему согласился работать с Роднянским, Кантемир немного сердится. – Людям нравится придумывать сплетни, а главное – им нравится верить в собственные выдумки. Меня, например, многие называют проектом Роднянского. Хотя «Теснота» была еще до нашего знакомства. Иногда я думаю, что Навальный должен сделать расследование – какие же награды Роднянский купил Кантемиру и во сколько это ему встало». Через 15 минут дискуссии о том, что накопают на Балагова ФБК, мы придумываем новую коллекцию Vetements – худи и футболки с фразой «Извини, Рамзан». После ухода Демны Гвасалии дизайнеры бренда до такого вряд ли додумаются, а Кантемиру, если он все-таки снимет в скором будущем сериал о войне в Чечне, такая вещь точно пригодится.
Интерес к насилию, конфликтам и битвам у Кантемира действительно не политический, а антропологический. Он разбирается не в том, кто виноват и что делать, а в том, как война сказалась на жизни простых людей, которым теперь нужно выстраивать быт с нуля. Разве это не похоже на «Котлован» Платонова? «Два моих любимых писателя – Платонов и Фолкнер. Они помогают мне понять собственные границы морали и нравственности. Когда я читаю их книги, понимаю, что, оказывается, способен на какие-то поступки, которые изначально казались мне аморальными. У Платонова мне очень нравится философия обнуления: его герои постоянно начинают сначала, строят новый мир, создают другой социум, реконструируют язык и общение. В «Дылде» люди, вернувшиеся с войны, тоже пытаются построить новый мир. Наверное, отсюда платоновская интонация, которую ты заметила в фильме».
Кантемир в этом году не смог попасть в список номинантов на «Оскар». Но золотая статуэтка вряд ли сильно изменила бы его жизнь. Он бы не стал чаще ходить на вечеринки и реже играть в «дотку», не превратился бы в зацикленного на славе и шоопинге эгоцентрика. Он продолжал бы смеяться со мной и Астемиром над тем, что он марионетка Роднянского, поедая сосиски в тесте за 20 рублей на парковке рынка «Стрелка».
0
